В связи с началом «болотных» судебных процессов обсуждается вопрос: а что собственно считать массовыми беспорядками. Вопрос не праздный: участие в массовых беспорядках и особенно их организация — серьезные статьи УК, с длинными сроками.
Начнем с того, что настоящие массовые беспорядки произошли в Москве в октябре 1993 года. Причем с многочисленными жертвами. Организаторы, тем не менее, попав в тюрьму, провели там меньше года. А Ельцин не препятствовал им в дальнейшем делать политическую карьеру, избираться в Государственную думу и даже в губернаторы.
Между прочим, в ходе октябрьских событий было убито несколько десятков сотрудников МВД, в ряде случаев телекамеры засняли лица убийц. Но никто из них не был привлечен к уголовной ответственности.
Посмотрите один из эпизодов, чтобы освежить в памяти, что такое массовые беспорядки. Во всяком случае — не то, что произошло в мае на Болотной площади.
А вот события относительно недавнего времени: беспорядки на Манежной площади в Москве 11 декабря 2010 года. Это, согласитесь, не мирное согласованное шествие 6 мая, на пути которого неожиданно встал ОМОН. А пропаганда пытается поставить между Манежной и Болотной именно что знак равенства.
Кстати, Сурков тогда по горячим следам попытался возложить ответственность за случившееся на Манежке на политическую оппозицию, заявив, что «11 происходит от 31».
На Манежной ранее, в 2002 году, уже были беспорядки, учиненные болельщиками. Тогда пострадали 75 человек, 49 из них были госпитализированы, школьник скончался от ножевых ранений. На Манежной и Тверской были повреждены витрины 36 магазинов, разбиты 107 автомашин (шесть из них были перевернуты и семь сожжены), несколько троллейбусов. В массовых беспорядках в центре Москвы в тот день приняли участие от 7 до 8 тысяч человек.
Вы видите что-нибудь общее с происходившим на Болотной площади? Я — нет. Где на Болотной разбитые витрины, где перевернутые машины, где выстрелы и взрывы, где убитые или хотя бы раненые гражданские лица, где агрессия по национальному или социальному признаку, угрожающая жизни людей, где неконтролируемая стихия пьяной толпы, где штурм органов власти или телевидения?
Нет ничего этого. Вся конструкция возводится на пустом месте. Полностью высосана из пальца. А люди-то сидят. И еще сядут, как нам обещано.
В уголовном кодексе РФ статья 212, по которой посадили Лузянина, содержит определение массовых беспорядков: это не просто беспорядки, а те, которые «сопровождаются насилием, погромами, поджогами, уничтожением имущества, применением огнестрельного оружия, взрывчатых веществ или взрывных устройств, а также оказанием вооруженного сопротивления представителю власти». Что из перечисленного имело место на Болотной?
Первое, что должен был сделать судья, рассматривая дело об участии человека в массовых беспорядках, это выяснить, а были ли эти массовые беспорядки? Но он не стал этого делать. Из всех свидетелей заслушал только мать обвиняемого, а потерпевшие на суд не пришли. Оказывается, дело слушалось «в особом порядке» — потому что Лузянин признал обвинения. То есть признание вновь стало у нас царицей доказательств. Замечательно.
Почему бы телеканалу «Дождь» вместо того, чтобы в 200-й или 300-й раз приглашать в эфир депутата Железняка, почему бы телеканалу не пригласить адвоката Максима Лузянина? Хотелось бы посмотреть на этого мудрого человека, посоветовавшего своему подзащитному подписать бумагу с признанием в участии в массовых беспорядках. То есть в том, чего не было.